Начало.

Неожиданно я почувствовал, что меня гладят по плечу.
Она присела рядом со мной и… жалела меня. Как жалеют мокнущего и жалобно мяукающего под дождём котёнка. Молча. Смотрела прямо перед собой ничего не видящим взглядом и гладила моё плечо равномерными, легкими, на грани нежности, движениями.
И тут я вдруг обнаружил, что вижу её трусики под ничего не прикрывающей в таком положении юбкой. Голубые. Она действительно была в чулках. Чулки всегда сносили мне башню почище порнухи. Гостья тут же прекратила меня гладить и озорно заглянула мне в глаза.
— Вот видишь? Ничего не потеряно. Только не кидайся на меня прямо сейчас. Лично я с тобой трахаться не хочу. Хотя… — она засмеялась – если у тебя вдруг появилось желание потрахаться с Дьяволом – то я подумаю…
« Чёрте что! И это Дьявол? Дьявол, обрядившийся девкой? Дьявол ЖАЛЕЮЩИЙ кого-то? Да меня разводят! Стопудово!!»
Я попытался вскочить.
— Стоп! – Гостья поднялась. Я так и остался сидеть, глядя на неё снизу вверх зарёванными глазами.
— Отвечу по порядку. Во-первых, я ангел, пусть падший, но – ангел. А мы существа бесполые, и выбираем кем быть на земле по своему вкусу. Быть мужиком мне надоело и оооочень давно. Этим миром управляли, управляют и будут управлять женщины. Ради обладания ими, их благосклонностью мужики вытворяют такое… Ну вот, к примеру, ты. Всё бросил и отдал ради любимой жены. И так во всём. Мама – самое святое, что есть у любого человека в любом народе. Политику подчас вершат жёны правителей и шлюхи с которыми эти правители спят. Даже самые могущественные финансисты, которые сейчас управляют политиками, тают под руками всё тех же женщин. Так что мне приятней и удобней быть женщиной. К тому же даже секс для них проходит гораздо ярче, чем для вас – мужчин. А свой мужской шовинизм можешь засунуть себе… впрочем, не можешь – она хмыкнула. – Не пидор уж точно.
От предположения Гостьи, что я мог бы быть пидором, меня аж перекосило.
— Да ладно тебе, не злись по пустякам – и гостья примиряюще подмигнула. – Второй вопрос куда как сложнее… Да. Я тебя жалею. Сочувствую. Знаешь почему? Мне очень близка твоя боль. Чувство потери самого дорогого. – Гостья опять нахмурилась, потом щёлкнула пальцами и около меня оказались бутылка Джек Дениэлс и два стакана. – Выпьешь?- она кивнула на бутылку – и мне плесни. Я выпью, раз такая тема поднялась. За счёт фирмы – Гостья криво ухмыльнулась. Горько так, без ямочек.
Я тоже кивнул и начал скручивать пробку.
«Бля, у меня же рот не открывается, мне как пить-то? Носом?»
— Ах да, прости… — она щёлкнула пальцами, и я почувствовал, что опять являюсь хозяином своей заклинившей нижней челюсти. Открыв бутылку, налил в стаканы на три пальца. Встать тоже получилось без труда. Я подал Гостье один из стаканов.
— Ну, давай об ушедших не чокаясь – тут же выдала тост Гостья, а затем одним махом влила в себя виски. Я не стал кочевряжиться и последовал её примеру. Виски пошло как вода – без отката.
— Видишь ли, Коля, Бог создал вас и приказал любить как Его самого. Заботиться, холить и лелеять. Вместо себя. Представь себе, что твоя Маша подарила тебе муравейник и наказала любить муравьёв вместо себя. Каково? Я была против, за что и поплатилась. Все мы поплатились. Ангелы погрязли в праздности и безделии, отчаявшись в ожидании свершения замысла. Я – его любимый ангел, низвержена на землю, чтобы учиться любить вас. Какое-то время я активно сопротивлялась. Создала демонов, уничтожала род людской. Всё тщетно. Разве что ангелов выводила иногда из спячки. Глупое противостояние. Война ради войны. А люди меж тем принялись ломать мир, подаренный им Господом нашим. С Его уходом мы все осиротели. Сироты без надежды обрести Его любовь. Это грустная история.
— Н-да. То есть ты понимаешь, что никто не заменит тебе твоего Бога? Как же ты тогда не понимаешь, что никто не заменит мне Машу и сына?
— Ты всего лишь человек. Смертный. Твой век короток, а память слаба. Чувства притуплены. В сравнении с нами, вы слепы, глухи и тупы. Вы калеки не способные управлять подаренным вам миром. Вместо того чтобы учиться этому, понасоздавали себе вещей, которые с трудом делают ваше прозябание более приемлемым по сравнению с животными, у которых вообще отсутствует как ум так и разум. Но вернёмся к тебе. Тебе не понять всю глубину моей боли. Всю тяжесть моей утраты. Ты на секунду ощутил слабую тень моей печали и впал в отчаянье. Это и пробудило во мне сострадание. Я же всё-таки ангел. Я Люцифер, хоть вы, людишки, и называете меня Дьяволом и как там ещё… Я создан своим Отцом не бесчувственным. Так что, отказывая мне в праве кого-то жалеть, ты расписываешься в своём невежестве. Впрочем, откуда вам знать, как устроен мир? Вы погрязли в собственных предрассудках и домыслах, свято уверовав, что они и есть истина.
— Мне с этого ни холодно, ни жарко – резко бросил я. Жалеть Дьявола я уж точно не собирался – Мне нужна моя семья, а не твоё сочувствие. Нет семьи – нет сделки.
Я набычился – не свернёшь. Недаром я столько лет был Колом. Воткнул – хрен вынешь. Терять мне нечего, а другого ничего не надо. Пусть делает теперь, что хочет.
— Не заставляй меня искушать тебя, смертный. Мы вроде бы поговорили по душам, так что я дам тебе один совет. Лучше сам придумай, что-нибудь себе по нраву. Если я начну СЕРЬЁЗНО предлагать первое попавшееся мне под руку, сделка состоится, но потом ты будешь жалеть, что пошёл у меня на поводу.
— Зачем? – я даже рассмеялся – Отдать тебе душу, чтобы её черти в аду жарили? И за что? За бабло или кусок пизды? Ничего мне не заменит мою семью. Точка.
— Идиот. Ты ещё не понял, почему её потерял? А ты задумывался о том, скольким людям за свою жизнь горя принёс? Думал, сколько народу оплакивало своих близких благодаря твоим деяниям? Мир, созданный Богом сложен. Тебе, как ни старайся, не понять всего великолепия Его творения. Есть элементарные законы равновесия. Их невозможно нарушить, они основа мироздания.
— Вот только не надо меня лечить всей этой философией. Если бы тебе не нужна была моя душа, ты бы тут так не распиналась. Значит нужна?
— Нужна – серьёзно ответила Гостья, хотела что-то добавить, но потом махнула рукой.
— Ну а мне нужна моя семья.
Помолчали.
Она протянула руку к бутылке, так и стоящей на полу, где я её оставил, и бутылка сама прыгнула ей в руку. Налив себе, предложила кивком головы и мне. Я отказался. Напиваться сейчас в мои планы уж точно не входило. Гостья безразлично пожала плечиками, мол, как хочешь, и бутылка со стаканами бесследно растворилась в воздухе.
« Хрен ты меня споишь» — ехидно подумал я
— Какие же вы всё-таки дураки. Нужен ты мне, спаивать тебя. – процедила Гостья. – Ты думаешь, что есть ад, рай и прочая ерунда, которую вы, людишки, себе напридумывали? Ты ни черта не знаешь о мироустройстве, а туда же – рассуждать, строить планы, делать выводы.
— Ну, так просвети меня, если такая умная! – продолжал хамить я.
— Это твоё желание? — быстро подхватила она.
— Хуй тебе – отозвался я.
— Твой? Могу и оторвать! Не дерзи мне, червяк. Опять пасть закрою.
— Ты же всё равно читаешь мои мысли! Какая разница?
— Довольно. Детский сад какой-то.

Меня вдруг осенило.
— Слушай, а могу я поговорить с Богом? Ну, если ты не можешь воскресить мою семью, то может он сможет, он же всемогущий?
Гостья аж пятнами пошла.
— Ты серьёзно?
— Да. А что?
Она задумалась. Потом кивнула.
— Можешь. Но учти. Твоё желание слишком… специфическое. Такого у меня никто никогда не просил. Просить у Люцифера встречи с Богом… Самое забавное желание за последние три тысячи лет. И тем не менее это возможно. Но расплата будет сразу по исполнению.
У меня затеплилась умершая было надежда. Неужели я всё-таки смогу их оживить? Пусть ценой жизни. Да чёрт с ней. Кому она нужна без…
— А … Бог… ну он может воскресить Машу и Егорку правильно? Ну, в смысле с душой? Как я хочу.
— Коля, Бог может всё. Он же Бог! Создатель всего сущего! Ты совсем идиот?
Я невпопад кивнул.
«Да хоть пидором называй, лишь бы всё срослось»
— Всё что написано о чудесах, творимых Иисусом – правда. А Он воскрешал.
— Ты дашь мне поговорить с Ним?
— Не с Ним. С Богом. Иисус всего лишь его производная, наделённая ничтожно малой каплей возможностей Отца.
— Да мне без разницы.
— Хорошо – Гостья примиряющее подняла руки – Мы говорим о твоём желании, которое должно быть чётко сформулировано. Готов?
Я кивнул.
— Желай.
— Я хочу говорить с Богом.
— Ты осознаёшь, что сразу после разговора с Ним – ты мой?
— Да.
— Услышано.
Гостья грустно улыбнулась.
— У меня один вопрос. Ты понимаешь, что Бог может не выполнить твою просьбу?
— А что мне остаётся? Ты-то уж точно не выполнишь. А Бог. Ну, я же, получается, жертвую собой. Неужели он останется глух? Чёрт со мной. Но Маша… Егорка…они не такие как я. За что их? Пусть живут. А если откажет… ну так и мне незачем жить дальше. Только руки на себя наложить.
— Занятно. Ну, что ж. Да будет так. А ведь я тебе советовала подумать. Зачем ты вообще меня вызывал, смертный? Повесился бы сразу, так нет, ещё и сопли тебе подтирать. – от благодушия Гостьи не осталось и следа.
Она взяла меня за руку и… вопреки моим ожиданиям мы никуда не перенеслись чудесным образом. Никаких смен обстановки или чего-то необычного. Гостья отвела меня в коридор и поставила перед зеркалом.
— Исполнено. Говори. Только давай побыстрее. Мне уже скучно.
— Что?
— Что ты хотел сказать Богу – то и говори. – и она кивнула на зеркало.
— То есть как? Это же зеркало!
— Правильно. А в нём Бог. Что непонятного? Ты смотришь на Бога, тупица.
— Что за херня? Я Бог?
— Это не херня, Коля. Это как раз то, о чём я тебе говорила. Человек – Божья тварь, венчающая собой замысел Его. Последнее Творение Его. В данном конкретном случае это ты. Всё просто, Коля. Бог создал этот мир. Потом создал нас – ангелов. Своих детей и слуг. Создал в безграничной любви к Нему. А потом… Потом он создал вас. Богу захотелось пожить в Доме, который он создал. Бог растворился в человечестве. Стал вашими душами. Начал создавать и разрушать, любить и ненавидеть, воевать и наслаждаться миром. Предавать, грабить, помогать, одаривать, защищать… Делать всё что делаете вы – люди. Я любил Его, но любить Его в вас? Полоумных обезьянах? Никогда!!! Я отказалась и была наказана. И теперь собираю Отца своего по кусочкам. По крупицам. По вашим душам.
— Как?
— Просто. Самоубийство. Отказ от жизни, причём добровольный. Ну, или с моей помощью взамен на какие-нибудь блага. Всё честно. Вы отказываетесь жить – я собираю Отца воедино. Самоубийство – грех, потому что самоубийцы перестают участвовать в перерождении. Благодаря таким, как ты я собираю эти души. Так называемый Ад это всего лишь хранилище душ самоубийц. Конечная остановка в череде перерождений. И когда-нибудь я соберу все души. Тогда этот глупый эксперимент закончится и всё станет по-прежнему.
— Но количество населения Земли растёт! Ты лжёшь!
— Конечно, растёт! Да я из кожи вон лезу, чтобы так и было, пестуя самые безумные замыслы человека. С ростом населения души мельчают. В поведении людей всё больше и больше бессознательного. С каждым поколением в людях всё меньше и меньше Бога. Всё больше и больше животных инстинктов, которым потакает развитие «вашей цивилизации» — эту фразу Гостья закончила презрительной гримасой — Кто бы мог раньше подумать, что человечество способно уничтожить само себя? А теперь это возможно! Это ли не самоубийство? Но я не гнушаюсь даже самой мелкой частичкой Бога, уставшей жить. Поэтому я здесь.
Гостья развела руками.
— Однако мы много болтаем. Приступай к разговору, проси чего желаешь и давай заканчивать, смертный. – Гостья щёлкнула пальцами, и я, бросив взгляд в комнату, увидел, что там уже нет никакой пентаграммы. Как и люстры, некогда висевшей в центре потолка. Теперь вместо неё с потолка свисала петля, под которой заботливо ждал невесть откуда взявшийся табурет.
«Боже мой, это что? Правда? Я вот так бездарно всё проебал?»
— Ну, я тоже время потратила на пустые разговоры – не расстраивайся так, ты всё равно не хотел жить. Мог бы и без моей помощи вздёрнутся. К тому же ты всё ещё не говорил с Богом! Бывают же чудеса! Как там говорил Иисус? «Если бы в вас была, хоть капля моей веры – вы могли бы двигать горы!» И он не врал. Это истинно так. Так что двигай, если сможешь, конечно… — и Гостья хитро прищурилась.

Ошеломлённый я повернулся к зеркалу. Оттуда на меня уставился… я. Сорокалетний, жирный урод, с обрюзгшей, небритой рожей и красными, видать от слёз, поросячьими глазками, теряющимися в дряблых щеках. В гроб краше кладут.
Это и есть Бог? Вот это чувырло исполнит моё желание воскресить семью? Это недоразумение вообще способно теперь хоть что-то изменить?
«Это всё равно обман. Я не Бог. И Люцифер это знает! Знала что я не смогу. Изначально знала, сука»
— Никакого обмана, Коля. Ты думаешь, что если этого не сможешь ты, то обратись мы ко всему человечеству – оно тебе поможет? Найдёт в себе Бога? Оно не в состоянии помочь себе, о каких чудесах вообще может идти речь. Чудо в том, что оно ещё не угробило себя. Как это только что сделал ты.

Я закрыл глаза, не желая больше видеть «бога», и захотел, чтобы всё быстрее закончилось.

Алексей Сквер