Телки и деньги...
— Приехали, девчонки. С вас пятьсот. – Вечер. Две мучачи приятного вида шушукаются на заднем сиденье.
— Давай мы тебе минетик отстрочим вместо денег, – говорит одна из них.
— Ну что за молодежь пошла.
Я оборачиваюсь к ним и весело подмигиваю. – Знает, как дядьке доставить удовольствие. – Смотрю на девчонок.

Одна – блондинка с большой грудью, про себя называю Памелой. Другая – стройная брюнеточка с пухленькими губками – эта будет Анджелиной. Обе – симпатичные. Думаю, сосать должна все-таки Анджелина, в остальных вопросах предпочел бы Памелу.
— Губастенькая, давай, ты, — говорю брюнеточке. Отодвигаю назад сидение. Спускаю штаны. Она заходит через водительскую дверь, встает на колени
между моих ног. Вертит в руке с уважением мой хуй и берет глубоко в рот. Кайф. Вот так… Так… Что за черт. Вдруг в нежной мякоти рта ощущаю ряд
зубов, сцепивших мой член.
— Дядя, если хочешь, чтобы твой хуй остался цел, гони бабки, — говорит блондинка с заднего сидения.
— Да я порву вас, шалавы малолетние, – я в бешенстве от предъявленной угрозы. Сжимаю голову минетчицы своими большими ладонями. – Если, сука,
сейчас не отпустишь, пиздец тебе. Чем сильнее я сжимаю ее голову, тем больше она сжимает член своими острыми зубками. Я ослабляю давление, она тоже.
— Если что-нибудь сделаешь с моим хуем — твоя голова разлетится как тыква.
— Ты не понял, урод, условия здесь ставим мы, — дерзко говорит Памела и обращается к подруге: — ну-ка, Ален, прикуси-ка ему член, чтоб знал, кто
здесь главный.
Алена-Анджелина сдавливает зубами мой хуй, я – ее голову в ответ. На этот раз сдается она.
— Ты, борзая пизда, — обращаюсь к Памеле, — неужели тебе не ясно, что я не отдам деньги. Вы контролируете меня не больше, чем я – вас.
Памела достает сигарету. Закуривает. Думает. На лице читается неуверенность.
— Все, давайте, валите отсюда, — говорю я.
— Алена, не отпускай его, он нас побьет.
— Да не нужны вы мне, я не люблю насилие, — небрежно бросаю я.
— Я тебе не верю.
— Ладно, садись на переднее сиденье, обговорим, — предлагаю Памеле. Она послушно пересаживается.
— Тебя как зовут?
— Не скажу.
— Буду тебя звать Памелой – такая же красивая и грудастенькая. – Вижу, она польщена. – Ну, что же вы, девчонки за такое дело взялись. Сейчас бы
отплясывали в клубе с парнями, что вам, на жизнь не хватает? – Памела молча смотрит в окно. – Давайте, я вас в куда-нибудь отдохнуть отвезу, да
пару тысчонок на коктейли подкину. А про эту ерунду с шантажом и думать забудьте, нарветесь на крутого, потом беды не оберетесь.
У Памелы растерянный вид. Кладу руку ей на плечи, обнимаю по-отечески. Другой рукой глажу Анджелину по голове. Хуй во рту Анджелины придает
эротизма ситуации. Не каждый день член одинокого волка держит во рту молоденькая красавица.
— Ну что, Ален, давай поднимайся.
— М-м-м, — она в ответ мычит, пытаясь что-то сказать. Ее язычок в это время скользит по моему члену. Напряжение в паху сменяется мощным взрывом,
словно в головке хуя зарождается новая вселенная.
— М-м-м, — Анджелина мычит и кашляет одновременно, но справляется с напором спермы, не выпускает мой хуй из острых тисков своих зубов. Из ее рта
потихоньку вытекает жидкость.
— М-м-м, — Анджелина мычит, не переставая, громко и требовательно. Я, удовлетворенный, глажу ее по голове.
— А ты что-то другое от хуя ожидала, Ален?
— М-м-м.
— Что, Алена, что? – спрашивает Памела.
Анджелина изображает руками карандаш, пишущий на листе. Памела роется в сумочке и дает ей ручку с бумажкой. Положив бумажку на мой толстый живот,
Анджелина пишет: «смени меня».
— Как же я тебя сменю, Аленочка? – Памела беспомощно смотрит на подругу. Анджелина снова пишет: «возьми за яйцо».
— Я не против, — говорю я, с наслаждением закуривая, мне даже интересно, что из этого получится.
— Ален, я не могу, — ломается Памела.
— М-м-м – м-м-м.
— Ладно, ладно, сейчас.
Происходит рокировка — Памела лезет вниз, девчонки шебуршатся в тесноте, затем Памела нащупывает губами мое левое яйцо и засасывает его в рот.
Анджелина освобождает мой хуй и откашливается. Накопившаяся во рту жидкость разлетается в разные стороны, попадает мне на рубашку, а Памеле на
голову. Она достает салфетку, утирается. От минета ее пухлые губки стали еще больше и приобрели ярко красный оттенок. Я даю ей бутылку с водой.
Она пьет.
— Будешь сигарету? – протягиваю ей пачку – после секса не грех и покурить.
Она берет одну, закуривает.
— Алена, ну что, давай заканчивать это непотребство, — предлагаю я.
— Если мы тебя отпустим, ты сделаешь что-нибудь нехорошее.
— Девчонки, ну что вы, в самом деле. Я не люблю насилие. Идите с миром.
— Ты обманываешь.
— Ну, ё-моё. А как же вы планировали уходить?
— Наручники хотели надеть на тебя.
— Вот как? И где же вы их достали?
— В сексшопе, — говорит с заминкой Анджелина. Я смеюсь.
— И давно вы этим промышляете?
— Сегодня первый раз.
— Повезло мне, значит, – я опять смеюсь.
Мы сидим, молчим, думаем о своем. Я ни куда не спешу. Губы Памелы приятно щекочут яйцо.
— М-м-м, — прерывает паузу Памела. Я протягиваю ей ручку с бумажкой. Она пишет: «воняет, Ален, смени меня».
— Уж, извиняй, целый день за рулем и к татарским привычкам мыть жопу после того как погадил не приучен. Знал бы, что вас встречу, принял бы душ
обязательно и цветов бы купил, – я хохочу.
— М-м-м.
— Полин, ну не могу я, у меня челюсть уже сводит, — жалуется Анджелина.
— М-м-м.
— Сейчас. Дай докурю только, — Анджелина расстроена.
В тесноте перед моим креслом происходит еще одна рокировочка. В результате Анджелина опять держит мой хуй во рту, стоя на коленях, а Памела сидит
спереди на пассажирском сидении и отплевывается. Достает влажную салфетку, трет ей язык. Я протягиваю ей сигарету. Она закуривает.
— Фу, ну там и смердит, — сообщает Памела.
— Извини, не подготовился к вашему визиту, — опять смеюсь, веселая ночь сегодня.
— Ну что делать будем? – спрашивает она.
— Я, в принципе, не спешу. Но жалко вас, девчонки, хоть и бандитки, а славные. Сделаю вам уступку. Прикуем меня наручниками к рулю так, чтобы
отпереть их было немного затруднительно. Ключ возьму себе. Пока буду открываться, вы сможете спокойно уйти.
— Здорово, — обрадовалась Памела.
Памела дает мне ключ от наручников. Я приставляю руки к рулю. Она застегивает наручники, продев их через руль. Анджелина отпускает хуй, вылезает
со своего места и выходит на улицу.
— Ну, все, аревуар, красотки, буду вспоминать вас в эротических фантазиях, — я захожусь смехом и начинаю возиться с ключом. Но они никуда не уходят.
— Можешь не пытаться открыть наручники. Ключ – от почтового ящика. Сплоховал ты, дядя, заявляет Памела.
— Для тебя я – Михаил Юрьевич, — гордо отвечаю я.
Памела обыскивает машину. Открывает бардачок. Оттуда сыплются запечатанные пачки банкнот, в довершении вываливается пистолет.
— Вот так сюрприз, — присвистывает Памела и обращается к Анджелине: — похоже, это он, звони.
Анджелина достает сотовый и набирает номер.
— Алена Иванова. Отдел специальных расследований. Код – два двенадцать. Задержан, предположительно, подозреваемый в ограблении нескольких сберкасс
и чиновников класса «В»… нет, фамилии не помню, какой-то Маточкин-Хуяточкин. Вчера вечером данные на него пришли… да, точно, он. При задержании
обнаружено огнестрельное оружие и крупная сумма денег. Диктую адрес…. Автомобиль марка… номер… все… ждем.
— Зря вы так девочки. И как же вы меня вычислили? – спрашиваю спокойно.
— А мы тебя не вычисляли. Машину ловили и ты остановился. Вчера ориентировка пришла. Вот тебя и опознали, правда, сомневались и не знали, как тебя
задержать.
— Смелые вы, однако, и хитрые. Молодцы, благодарность по службе получите. Опасного бандита захомутали, можно сказать, одним своим обаянием, — я
пытаюсь иронизировать, а внутри у самого все напряжено до предела. Нужно как-то выбираться, — Памела, напои меня водичкой, пожалуйста.
Памела склоняется надо мной с бутылкой воды. Я вспоминаю свои детские навыки, как отец когда-то учил меня ловить ртом хлебные шарики, и,
извернувшись, ловлю зубами Памелу за нос. Она кричит от неожиданной боли и пытается выбраться, но я держу крепко – от моей хватки зависит моя
свобода и чужие жизни.
— Стреляй ему в ногу, — вопит Памела.
— Не заряжен, пистолет не заряжен, — Анджелина со злостью бьет меня рукояткой по голове. От удара еще сильнее кусаю Памелин нос.
— О-р-о-о, — я пытаюсь выговорить одно слово – о-р-о-о.
— Что? – спрашивает Анджелина, — обратно? Я не полезу обратно.
— Лезь! Он мне нос откусит,- гнусаво кричит Памела.
Анджелина лезет вниз и снова берет мой хуй в рот. Памела нащупывает ключ от наручников в сумочке и дает мне. Я отстегиваю наручники и отпускаю
Памелин нос. Она садится на пассажирское сидение, схватившись за лицо. Мы вернулись в исходное положение. Восстановили статус-кво, так сказать.
— Все, пора рвать когти, пока ваши не приехали. – Я завожу автомобиль и плавно трогаюсь. На скорости челюсти Анджелины могут сомкнуться от любой
кочки. Поэтому, еду очень медленно. Получается, что хуй дороже свободы.
В зеркале заднего вида замечаю погоню. Мне не оторваться на такой скорости. Остается последний шанс.
— Девчонки, если мы не уйдем, дети могут погибнуть.
— Какие еще дети?
— Деньги – для детей. Курс лечения лейкоза или саркомы стоит десять-двадцать тысяч евро. Эта сумма – шанс на выживание семи-восьми человек.
— Ты врешь! — кричит Памела.
— В бардачке – квитанции от прошлых выплат.
Памела роется в бардачке. Достает квитанции.
— Ален, и, правда, квитанции. Пятьсот тысяч рублей, миллион сто, семьсот тысяч. Получатель – «Фонд помощи детям», — удивленно сообщает Памела,
перебирая бумажки, — что делать-то?
— Что, фсбэшные суки, трудно выбрать между детьми и наградой? На медаль еще насосете, у вас все впереди, — надавливаю на них я.
Анджелина нехотя отпускает мой хуй: «Хрен с тобой, гони». Меня упрашивать не надо, я давлю педаль газа в пол, и, без спросу одолженный джип
послушно набирает скорость.
Утром мы вместе идем в банк, перечисляем деньги на счет благотворительной организации за исключением десяти процентов. Их я оставляю себе как
командировочные, как когда-то делал мой отец еще в советское время, продавая угнанные у ворюг машины. Дело сделано, предлагаю отметить.