Приколы, юмор, анекдоты, фото, картинки, все самое смешное и интересное только здесь!
Истории
В последнее время для борьбы с депрессией начал смотреть российские телесериалы. Не в том смысле, что я окончательно превратился в сорокалетнюю домохозяйку, рыдающую над несчастьями плейбоя Петрова, а в том смысле, что вот включаешь ты «Клан Сопрано» и впадаешь в ступор. «Господи, какая четкая, ясная, выверенная структура! Какая прогрессия конфликтов! Что за живые, метко схваченные характеры! А язык! Песня, а не язык! Мне так никогда в жизни не написать!» И начинаешь, натурально, плакать. Затем переключаешься на премьерных «Цыганок» и слезы как–то сами собой высыхают.
«Господи, а я, оказывается, не самая большая бездарность в этой стране, есть и покруче. Да что там „есть“, они не просто „есть“, они пишут часовые драмы, идущие по центральному телевидению в прайм–тайм! Невероятно, господи! У меня блестящее будущее в этой индустрии идиотов!»
Ну, или не идиотов, а тонких интеллигентных людей с прекрасной эрудицией и богатым внутренним миром, которые, однако, не знают Страшный
Буржуинский Секрет, самую их главную телевизионную тайну (про которую, кстати, умолчали и в сценарной мастерской, которую я посещал). «Каждая
сцена — законченный драматический бит с конфликтом, в котором участвуют протагонист и антагонист с ясной мотивацией». Это, повторюсь, простейшее правило, азы азбуки сценариста, встречающиеся в каждой американской книжки про писание телесериалов. Человеческая жизнь состоит из конфликтов,
смотреть на дружную семью вам надоест через пять минут, но заставьте ее членов ругаться между собой — и ваши зрители будут обсуждать 954–ую серию
на лавочках у подъезда.
Первоклассные западные шоу, типа тех же «Сопрано», на 90% состоят из конфликтных сцен, их герои даже поссать сходить не могут, чтобы не
столкнуться с враждебностью, предательством, давлением и клеветой.
Прекрасный пример из «Сопрано» — сцена встречи престарелого дяди Джуниора с его подругой юности. Это классическая сцена–вводка нового персонажа,
когда нам сообщают информацию и представляют новое действующее лицо через диалог «А вот помнишь, дорогая, 20 лет назад мы…» Здесь нет места
конфликту, оба персонажи рады видеть друг друга и их общение тонет в патоке ностальгии. Дрянной сценарист так бы и оставил этот диалог — старики
неумело кокетничают друг с другом, заскучавший зритель чешет яйца и идет за пивом. Но сценарная команда «Сопрано» поместила сцену встречи в
госпиталь — и Джуниор, и его подруга сидят в инвалидных колясках, согласно правилам госпиталя. Джуниор, увидев свою бывшую любовь, не хочет
показаться перед ней беспомощным стариком (мотивация!) и встает со своей коляски, начиная речь–вводку информации. Медсестра его прерывает: «Сядьте
обратно, вставать запрещено правилами!» (медсестра выполняет свой служебный долг — мотивация!), Джуниор ее грубо обрывает, и в сцене милого
щебетания стариков возникает фоновый конфликт. Кончается все появлением здоровенного негра–медбрата, который, оборвав стариковскую беседу,
заставляет Джуниора забраться обратно в коляску — таким образом, появившийся в начале сцены конфликт логично развивается (отбритая грубостью
Джуниора медсестра уходит за подмогой), достигает кульминации (Джуниор и негр играют в гляделки, кто кого пересмотрит — старый мафиози или молодой
здоровяк?) и благополучно разрешается (мафиози решает не рисковать, признавая свое поражение и возвращаясь в коляску). Все это, повторюсь, на фоне
беседы–вводки нового персонажа, которая из скучной выдачи фактов (знакомы, любили, теплые чувства, все дела) превращается в захватывающее зрелище.
Как говорит Дмитрий Евгеньевич, «так работают Мастера».
Иное дело российское телемыло. Персонажи общаются друг с другом предельно вежливо, 90% времени нам показывают дружащих между собой джентльменов,
обменивающихся монолитными блоками информации без какой–либо конфликтной поддержки (вы не поверите, но тут по–прежнему в ходу монологи злодея,
точно так же, как и монологи следователя в «Обручальном кольце», например). Ссориться персонажи категорически не желают, они все христиане до
мозга костей, которые не то, что наорать — просто перебить с ехидной ремаркой не могут. Если же конфликтовать все–таки приходится (ох, проклятая
драматургия, а мы так хотели снимать про дружбу!), то персонажи становятся друг напротив друга, складывая руки на груди (Тони Сопрано, хватающий
оппонентов за грудки? Раздавленный долгами владелец магазина, падающий в мольбе на колени? Плюющий под ноги Ричи? Забудьте, у нас в России все
поголовно, включая уголовников, приличные люди с английский дворцовой сдержанностью) и с каменными лицами выдавая безэмоциональные монологи (как я
уже говорил, перебивать в российских сериалах не принято). Если Тони Сопрано готов размазать соперника за подгнивший помидор, то российские чудики
(я честно просмотрел несколько серий «Спального района», «Обручального кольца» и «Цыганок») ведут себя как героиновые наркоманы после курса
реабилитации даже в те моменты, когда решается вся их судьба.
Это позор. Это ебаный позор. Нет конфликтов. Нет персонажей. Нет мотиваций. Есть лишь бесконечное молочнокислое гудение " — Я думаю, что это
Сидоров совершил преступление, потому что, как вы уже знаете, в его квартире найдено письмо от Найденовой, которая, как вы помните, состояла с ним
в любовной связи, которая, как вы не забыли, была прерваана из–за мужа Найденовой, Найденова Виктора Алексеевича 1970–го года рождения… — Отличное
умозаключение! — Спасибо! Теперь, что касается случая Щавелева…", лишь по какому–то чудовищному недоразумению называемое телесериалом. Любопытно,
что все три указанных мной, эм, сериала произведены тремя разными телестудиями с разными командами актеров и сценаристов — то есть, нельзя
сказать, что я видел какое–то чудовищное исключение из правил, а на самом деле все хорошо и замечательно. Нет, на российском телевидении все
плохо. Все очень плохо. Спустя 50 лет после появления формата сериала у нас до сих пор так и не выяснили, что персонажи ДОЛЖНЫ РУГАТЬСЯ. И это
потрясающе. У меня, знаете, после этого все вопросы к Путину отпали — если даже условная интеллектуальная элита страны (сценарист — это
классический рабочий умственного труда, интеллигент) не знает азов драматического искусства, которым как бы занимается, то что можно требовать от
чиновников, ментов и депутатов? Какое Сколково, какие инновации и нанотехнологии? У НАС В ТЕЛЕВИЗОРЕ ДО СИХ ПОР ТЕЩА ЗЯТЮ СЛОВО ПОПЕРЕК СКАЗАТЬ
БОИТСЯ. То есть, глядя на сценарный корпус, надо не ужасаться, а наоборот, радоваться, что в остальной стране люди еще не начали мычать, что еще
есть кто–то, кто умеет водить машины, считать в уме («Ваша сдача — два рубля») и подметать двор. Это чудо. Правда, это чудо. Наше Сколково — это
президент, который умеет завязывать шнурки и сидеть прямо, я серьезно. А уж если он еще умеет писать, так это вообще нанотехнологический прорыв и
цифровая революция — потому что на телевидении писать не умеют.
Вредные советы молодой жене
Ну вот ты и вышла замуж. Отгремел марш Мендельсона, переварились салатики, отбыл восвояси дядя из Саратова. Теперь самое время заниматься
построением своей собственной семьи, ведь тебе наверняка во время тостов говорили, что это самая настоящая работа. Разумеется, работа! И если ты
не хочешь отставать от большинства в нашей стране, то работать ты должна в совершенно определенном направлении! 6 из 10 браков у нас окончательно
разваливаются через несколько лет, и если ты придерживаешься последних тенденций, то пора подумать о том, как получить такой же результат.
Не стоит думать, что развалить брак – плевое дело, вовсе нет! Для того, чтобы не отставать от большинства, тебе придется постараться. И если ты
хочешь, чтобы через энное количество лет твой брак действительно был окончательно испорчен, начинать работать нужно уже сейчас:
1. Забудь про все, что вне твоей семьи. Ты теперь вышла замуж, и никаких других интересов у тебя быть не должно. Друзья, увлечения, хобби – все, что отвлекает тебя от твоего мужа и дома должно уйти из твоей жизни. Совсем.
И если муж пытается спровадить тебя «встретиться с подругами» или «пойти сходить куда-нибудь», то не ведись: это он проверяет, насколько хорошая
ты жена. Сиди дома и ничего не делай, если хочешь стать по-настоящему несчастной и довести все до сочного развода.
2. Контролируй. Развивай в себе здоровую паранойю. Вопросы «Где был?», «Почему не позвонил?» и «Куда это ты собрался?!» должны звучать регулярно
для выработки конструктивной й атмосферы в отношениях. Просматривай сообщения в его телефоне, читай его почту. Ни в коем случае не давай ему
расслабиться, если он где-то с друзьями – звонки каждые 10-15 минут с вопросом «Когда домой?» подорвут его авторитет и заставят его друзей тебя
ненавидеть. Очень хорошо!
3. Выноси сор из избы. Поссорились? Обязательно расскажи об этом родителям и друзьям. Чем больше людей будет вовлечено в ваши конфликты, тем
сложнее вам будет с ними разобраться. По возможности постарайся сформировать у своей мамы стойкое ощущение, что ты вышла замуж за козла – никто
так эффективно не рушит браки как обиженные за своих дочерей мамы.
4. Отбирай инициативу. Будет лучше, если все важные решения будешь принимать ты, всегда настаивай на том, что именно твое решение самое правильное
и дави на корню любые попытки договориться. Нет, он не способен выбрать страну для отпуска. Нет, ты лучше знаешь, как спланировать выходные. Нет,
не нужно самостоятельно решать, что надеть в гости, ты дашь нужные указания. Если все сделать правильно, то через несколько лет ты с полным правом
сможешь делать скорбное лицо и жаловаться подругам что очень, очень устала переть на себе весь дом!
5. Привяжи его. Конечно, хотелось бы иметь возможность сделать это в буквальном смысле, но так как это уголовно наказуемо, то ограничься
переносным – постепенно сведи на нет его жизнь, которая протекает отдельно от тебя. Подумай, как отвадить его друзей, тут помогут пункты 2 и 4.
Старайся все свободное время проводить вместе, ведь это и есть то, что называют супружеством!
6. Плотный график. Старайся всегда иметь в списке большое количество разных забот – домашние дела, работу, курсы, общественно-полезные дела,
стирку, глажку, поговорить с мамой, сходить в магазин. Напихай в свою жизнь как можно больше дел и занятий и всегда возмущайся, если муж не
поддерживает твой плотный график. Можно подумать, ты для себя стараешься, когда драишь в пятый раз на дню ванную. Закончила одно дело и сразу
принимайся за другое, чтобы не было времени на общение, которое, не дай бог, еще сделает тебя счастливой!
7. Накручивай себя. Никогда не спускай оплошностей и оговорок – помни, все не так просто как кажется! Обязательно разберись и подумай, не значит
ли его опоздание на 40 минут того, что он уже начал тебе изменять. Доведи себя до истерики. Потом доведи до истерики его. Вы семья, и должны
делить горе, радость, и истерику. Усложняй все, что происходит в ваших отношениях, всегда ищи двойное дно. Жена должна быть бдительной, помни об
этом!
8. Нет, конечно – все люди разные. Если громкие истерики не в твоем характере, то попробуй вариант со всепрощением. Позволяй ему вытирать о себя
ноги – ты ведь жена, и обязана принимать своего мужа таким, какой он есть! Безропотно сноси любое свинство, терпи любые оскорбления – это твой
долг. И не слушай возмущенных друзей! Ведь они желают тебя счастья, а у нас совсем другая задача.
9. Не разговаривай с ним. Если тебя что-то не устраивает, то лучше обсудить это с подругами или с мамой, они всегда выслушают и поддержат тебя в
том, что он не прав. Не давай ему возможности объяснить свое поведение – он все врет, ты же знаешь. И вообще у тебя нет времени на бесполезные
разговоры, у тебя же куча дел!
10. Заставь его чувствовать себя виноватым. Нет, ну а кто еще виноват в том, что ты несчастна, ты что ли? Разумеется, нет! Жалуйся, обижайся,
давай ему понять, какая он неблагодарная скотина. Это работает.
Последовательное выполнение всех озвученных рекомендаций гарантировано приведет тебя к тому, что ты будешь по-настоящему несчастна. И муж тоже. И
дети, скорее всего, вырастут настоящими фриками – ну, разве это не в тренде?
История двух преступлений
Все началось, когда у Валерки в бане трусы спиздили. До этого все хорошо было. Семь двадцатилетних оболтусов и Валерка согласились быть
квартирьерами. При условии, что место в пионерском лагере под Рязанью: корпус, комнату они сами себе выберут. Наградные такие. И выбрали.
Единственный двухкомнатный номер с умывальником и трюмо в корпусе для пионервожатых. Валерка — тоже оболтус, но не двадцати, а двадцатипятилетний
— после академки и армии потому что. Начальники хотели нас из этого номера погнать, чтобы корпус целиком девчонкам отдать: без нас. Мы уперлись и
девчонки поддержали. Пусть живут, мол, какая-никакая, а защита от местных неприятностей. Местных неприятностей было немного: сторож пионерлагеря и
два десятка пионеров в коротких штанишках и галстуках. Сторож был восьмидесятилетним, а пионеры гипсовыми, но такими страшными в темноте, что нас
оставили. Восемь оболтусов на сотню девчонок. Сейчас я бы воздержался, а тогда это было здорово. Но трусы в бане спиздили. И не только у Валерки,
а у всех. У Валерки-то, как раз, только грязные сперли, а у всех еще и чистые.На смену, которые взяли. А так все нормально начиналось. Баня общественная в поселке. Пока раздевались, с местными мужиками поболтали. Они после
бани пиво с таранькой употребляли в раздевалке. И разговаривали между собой, но нас похвалили: хорошие, говорят, в этом году студенты — ни одной
курицы, ни одного гуся не пропало. Честные студенты в этом году. Пока мы парились и мылись мужиков и след простыл. Вместе с нашими трусами и
мелочью из карманов. Хрен с той мелочью, а за трусы обидно и мстить надо. А раз у них еще и ни одного гуся не пропало, то сами и нарвались. Мы
украдем гуся, и это не будет нарушением конвенции. Это будет справедливая месть. Гусей в деревне много, а трусов мало. Портвейн в деревне легче
купить, чем трусы.
План был блестящим, как план ледового побоища. Заманить гуся между двух березок и в заранее приготовленный засадным полком мешок посадить. Главное
вечером и незаметно. До ночи полежит в мешке, а ночью мы его съедим. Выйдем на берег Оки, разведем костер, завернем гуся в капустные листья и
запечем в углях. Очень вкусен гусь, запеченный в капустных листьях на углях, запальчиво говорил Мишка, и мы ему верили.
Главное уйти подальше от нашего корпуса. Девчонки, быстро догадались, что местные неприятности – фигня, а восемь мальчишек больше шумят по ночам,
чем все гипсовые пионеры Советского Союза, начали жаловаться начальству. А начальство сказало, что если хоть один раз еще жалоба. Хоть самая
маленькая. Спать мы будем в общественном сортире. Ну, или вместе со всеми остальными — в столовой на наш выбор. Мы выбрали отсутствие жалоб. Все
кроме Ваньки. У Ваньки уже три неделя была офигенная проблема. Он спал на первой от двери койке нашего двухместного номера с трюмо и умывальником
в корпусе пионервожатых, ставшим на время практически женским корпусом. Из-за этой мелочи его будили первым и на полчаса раньше остальных. Так
легче жить начальству. Начальство будило Ваньку, чтоб Ванька разбудил всех остальных на работу. Вы пробовали разбудить сотню молодых девиц на
работу? Ага. После вечерних гуляний и луны со звездами? А Ваньку будили первым. Вставай, Ваня, хватит плющить комсомольскую совесть об подушку.
Иди, поднимай комсомолок на трудовой подвиг и спасение урожая. На робкие Ванькины обещания убить каждого, кто его разбудит, начальство не обращало
внимания. Оно не обращало внимание даже на лежащий у Ваньки под кроватью топор, принесенный им с колхозного дровяного склада, хотя лезвие топора
шириной напоминало бердыш, а топорищем можно было убить без всякого лезвия. Ванька был готов спать и в сортире лишь бы вставать на полчаса позже.
Ванька даже пробовал поменяться койками с Серегой. Начальство. Получив следующим утром Серегиной пяткой в оба глаза, но, не разбудив Серегу. От
греха. Нашло на соседней кровати и опять подняло несчастного Ваньку.
Вот в такой обстановке, после отбоя восемь внучатых последователей Паниковского с коробкой спичек, восемью бутылками водки и восемью жестяными
банками гороховой каши с мясом вышли из женского корпуса в ночь для запекания гуся. Топор Ванька забыл. Специально забыл, как потом выяснилось:
ему было жалко птицу.
Впрочем, это ее не спасло. Пока горел костер, гусь был убит, ощипан, опален, выпотрошен, натерт солью и завернут в капустные листья и обмазан
глиной. На это ушло два часа, четыре бутылки и вся гороховая каша. Еще через полчаса гусь был засыпан раскаленными углями, а мы болтали о лете,
жизненных перипетиях, украденных трусах, мировой справедливости и вендетте. А о чем еще должны говорить студенты, сидящие возле догорающего костра
в углях, которого запекается в капустных листьях гусь.
Через некоторое время, выраженное еще двумя бутылками, Валерка, потыкав гуся прутиком, определил готовность. Мы вытащили птицу из золы,
распотрошили глину и остатки капустных листьев, отрезали по маленькому кусочку для пробы, разлили водку, выпили и …
Гусь заскрипел на зубах. Точнее на зубах скрипел песок, а гусь был чертовски вкусным.
— Какая сволочь пожалела капустных листьев? – спросил Валерка сплюнув
— Спокойно, Валера, — ответил Серега, взявший с собой один кочан вместо двух запланированных, — мы его сейчас в Оке сполоснем, а потом на вертеле
разогреем.
— Так не вкусно же будет, наверное? — Ванька, как всегда сомневался.
— Тогда давай выкинем, — пошутил Серега, забрал многострадальную тушку и зашагал к реке, подсвечивая дорогу фонариком.
Гусь был вымыт и разогрет на вертеле. Если запить такого гуся лимонной водкой, его вкусовые качества можно считать просто прекрасными, поэтому он
скоро кончился. Водка тоже. Затушив, как могли остатки костра. Мы отправились в корпус. Настроение было прекрасным, только Ванька всю дорогу ныл,
оплакивая свою судьбу перворазбуженного.
— Не ссы, Ваня, — прервал его Валерка, — смотри, чего я нашел, — он достал из кармана здоровенный гвоздь-двухсотку, — Сейчас мы возьмем твой
топор, откроем окно в номере, выйдем на улицу и аккуратно забьем нафиг входную дверь в корпус, а сами влезем через окно обратно. Тебя никто не
сможет разбудить утром. Они никого не смогут разбудить, потому что не смогут войти в здание. Я понятно объясняю? – Валерка был прирожденным
оратором и умел решать проблемы.
— Понятно, а ты уверен, что мы никого разбудим? – задал я напрасный вопрос, вошедшему в раж Валерке.
— Уверен! — ответил он, — Уверен, потому что с нами пойдешь ты и будешь следить за тишиной. Понял?
— Понял, — понял я, — как не понять.
Мы отправились заколачивать дверь, а утром Ванька, как ни в чем не бывало, был разбужен возмущенным начальством. Оказалось, что мы просто забили
гвоздь в дверь вместо того чтобы прибить одну створку к другой. Чуть погодя и почистив зубы, я, Ванька и Валерка были вызваны пред ясные очи
большого начальства для разъяснения нам непозволительности заколачивания двумя комсомольцами и одним коммунистом гвоздей-двухсоток большими
топорами в двери женских корпусов по ночам.
— В то время, как наши доблестные пограничники сбивают Южно-корейские самолеты-шпионы, некоторые, практически бывшие комсомольцы и коммунисты с
выговорами с занесением, опустившись и разложившись, позволяют себе, — взвывало начальство. — А вы, кстати, слышали? Не слышали? Хм. Хотя, это не
существенно. Вами Валерий и вами Игорь к вечеру должна быть выпущена стенгазета, как минимум с восемью отзывами наших студентов на событие. И
фотографиями.
— Фотографиями самолета? – ужаснулся, Ванька, — где ж мы их возьмем?
— Ведь это же не мы его сбили? – Ничего не помнящий из вчерашнего Ванька с надеждой посмотрел на меня с Валеркой.
— Фотографиями студентов, Иван, — поправило его начальство, — Которыми вы и займетесь.
Нас освободили от работы и даже выделили три нольвосемь портвейна из начальственных запасов.
К вечеру газета висела на стенде. И было проведено комсомольское собрание в поддержку сбития южно-корейского Боинга. А нас оставили в женском
корпусе.
Комментарии (0)
RSS свернуть / развернутьТолько зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.